Это было в Москве, где Истории пишутся главы,
Где – кого мне бояться? – я каждому встречному свой!
Да Москва-то родная….
С ней, братец, дурная забава.
Как однажды пошло по вокзалам:
— Ребята, облава! Облава!
Да за глотку удавкой стальной.
Это было во сне: Небо синее вспыхнет и грянет
Над столицей моей в золотые литавры весной.
Но весна над Москвой никогда, никогда не настанет,
Только тихую песню привычно, уныло затянет
Дождь осенний, гнилой, затяжной.
Мне казалось, на Сретенке каждый подъезд меня спрячет,
На Волхонке сорвусь – ведь я сын проходного двора!
Но в любом переулке встречает меня неудача,
И сховаться мне негде, и взяли мня мусора.
И в дежурке зловонной мне чётко тогда объяснили:
Никуда здесь не суйся, а только дыши и живи.
Не таких мы к рассудку в державной Москве приводили,
И Москва это город, в котором живут муравьи.
Но тогда я всё брошу – уйду, улечу и уеду.
Я полмира прошёл, мне знакомы иные края!
А как с трапа сойдёшь, от Московского злобного бреда
Никуда не уйти, и судьба это, видно, моя.
Ну, а если судьба, побреду по великой дороге –
Та дорога исхожена тысячу лет до меня.
Той дорогою вечно проходят искатели Бога –
Без надежд, налегке, никого не за что не виня.