Трусом был я всегда — жизнь была долгая.
Но и храбрецом я был — несколько раз.
Руки были тверды, и прямо глядели глаза,
И сердце не прыгало, будто в клетке воробей.

Теперь я не трус — некого бояться.
Но я и не храбрец — по той же причине.
Я — никто. Встретишь на улице, не обернёшься.

Так, может, я умер?
Нет. Жив. Живу!