Н.П.
Целовала черноглазого еврейчика,
Да щекочут ресницы,-говорит.
В сквере том зеленая скамеечка
И поныне может быть стоит.
Не забыть, как жарко целовала!
Видно, душу мне она сожгла
В той угарной мгле полуподвала,
Где она тогда жила.

Эх, она умела жить удало!
Будто время рушилось в обвал,
Никогда любить не уставала
И сердилась, если я устал.
А бывало голову наклонит,
Звонко крикнет ,весела и зла!
От удара маленькой ладони
Прыгали стаканы со стола.

А бывало, глянет синими
Раскосыми глазами на меня…
Как ее сердешную по имени?
Может это Родина моя?
Так Она меня любила, путала,
Прогоняла, плакала, звала,
И в снега морозные закутала,
И в глуши от смерти сберегла.
А потом ушла до времени.
И не вижу милого лица,
Без нее живу, без роду-племени
До смертного конца.

Господи! Морозец в ноябре,
Чтоб с утра проснуться — как родиться
У колодца ледяной водицы
Из ведра напиться во дворе

Синева,восход,ни ветерка
Колкий иней молодо искрится,
И на солнышке перекрестится
Поневоле тянется рука.

Боже,дело рук Твоих чудесно!
Я проснулся-значит жив пока,
И умру,и снова я воскресну…
Отчего ж так больно -сердцу тесно,
Тьма всегда со мной ,всегда близка?

Отчего бескрыло наше слово,
И молитва,что под силу нам,
Из-под гнета тяжкого земного
Понапрасну рвется к небесам?

Сегодня пьем,и завтра пьем,
А как-нибудь ненастным днем
Мы все грехи свои до дна
по капле соберем.
И будет пенится вода,
И грязь за целые года,
Всю накипь старую со дна
Мы выскребем тогда.
Да это прошлые грехи
Да это бывшие стихи,
Да это давний разговор
О чем-то о другом…
А ночи снова коротки
Молитвы снова нелегки
И рвутся ветхие мехи
Да с молодым вином…

Как долго тянет пытку век двадцатый!
Но милости наш Грозный Судия,
И умирает Родина моя,
Совсем одна на всей земле проклятой!

Ты умираешь,Родина моя…
О,как бы мне хотелось за тобою
Уйти,как песня в небо голубое!
Ты умираешь,Родина моя…

[Вариант: Ты умираешь, Родина моя!
И мне бы умереть с Тобою рядом,
И вдаль глядеть Твоим прощальным взглядом,
Ты умираешь, Родина моя!]

Да,эта буря снега и огня
По праву мне от матери досталась.
И я еврей,и есть такая слабость,
И есть такая сила у меня.
И буду я трудиться неустанно,
Копя копейку, собирая грош.
И в этом мире скользком и туманном
Ты без меня, приятель, пропадешь.
Пусть женщина моя — тебя полюбит
И честь- твои растопчут сапоги,
Но жизни без меня тебе не будет.
Мои враги,всегда-твои враги.
И верная, как смерть, до крышки гроба
Моя любовь всегда в тебе живет.
Еврейский пес-не сеет и не жнет!
А без меня ты б заплутал в сугробах
Твоей болтливой путанной судьбы,
Ты б заблудился в дебрях пустословья,
Шумят березы наши в Подмосковье,
Здесь вся земля согрета нашей кровью,
И мы вам не шуты и не рабы!

Туманы пали, мглистые
На паводок весной.
И гуси голосистые-
Над милой стороной.
И пели по-осторожному
Ветра родной земли
Молитвы безнадежные,
Все на душу легли.
Над храмом позаброшенным,
Вороний,черный грай.
Как жили по-хорошему,
Гармошечка, сыграй!
Сыграй про встречи, проводы
И слезы на ветру-
Ходили девки по воду
Да к речке по утру.
И коромысла длинные
Качались под рукой
И ведра их старинные
Звонили над рекой.
Как жили мы по-честному
Да знать не стало сил-
Рассвету неизвестному
Хмельной звонарь звонил.
Где ж песня эта, старая,
Что деды пели встарь!
Цвела рубаха алая,
Звонил хмельной звонарь.
Звонарь с глазами синими,
Удалый,молодой!
А в небе гуси клиньями
Над вешнею водой…
И дым, тоска, сумятица,
Да горькие слова.
Судьба копейкой катится,
Кружится голова.

Н.П.

Твой облик милый,синеокий…
И страсть моя еще жива.
Но горькая шумит трава
Весной на всей Руси широкой.
Уже приблизилась весна,
И тают зимние дороги,
И божий свет пьяней вина
Мои разламывать ноги !
Прости за много прошлых лет
Мое ленивое распутство ,
И злую боль,и грешный бред,
И жалкое мое искусство.
Но это бедные слова !
Уже весна полощет знамя,
Уже ветра гудят над нами,
Кружится сладко голова,
И пахнет горькая трава
Дорогой вольной и далекой
И облик милый,синеокий,
И страсть моя еще жива.

(70-е годы, середина)

В ночь Рождества лучами злой луны
Поля унылые озарены.
И одиночество, и вьюга.
Ты из какой бредёшь далёкой стороны,
Усталый путник с бледною подругой?

Не тает иней на её висках,
Но мирно спит младенец на руках,
Хранимый для Земли и Неба.
А путь далёк ещё в рождественских снегах —
Где ни ночлега, ни огня,ни хлеба.

В океане остров Гарасао.
Джунгли, горы, пляжи, гребни скал.
Как меня по свету ни бросало,
Я прекрасней острова не знал.

Там шумят и плещут водопады,
Там жемчужный искрится прибой.
Изумрудны горные громады,
А над ними купол голубой.

Там живут совсем простые люди —
Безобидный трудовой народ.
И войны там никогда не будет,
И никто тебя там не убьёт.

Ходят на охоту и рыбачат,
Свадьба, тризна – мёд крепчайший пьют.
И ни на кого там не батрачат,
Ни с кого поборов не берут.

Там живёт в горах чудная птица
И зовут ту птицу Рамиал.
Кто увидит – заново родится.
Я пока ни разу не видал.

В тайге есть недоброе место.
Мне надо бы мимо свернуть.
Да чаем хотел я согреться,
Заветного спирту глотнуть.

Клубятся постыдные слухи
Над тёмной водою пруда.
Какие-то злые старухи
Из чащи приходят сюда.

Они говорят о погоде,
О голоде и о войне,
О скаредном подлом народе…
И что-то плетут обо мне.

И что-то о русских, евреях,
Чеченцах – о братьях моих.
И я, от обиды немею.
И молча всё слушаю их.

Зачем я их слушаю, братцы?
Случайно я вышел сюда.
Минута – в дорогу собраться.
А я не могу – вот, беда.

Костёр мой дымит, угасая
И ветер со свистом поёт:
Отсюда до Ада и Рая
Совсем недалёко. Вперёд!

Пойти напрямки – недалёко,
И верный со мной карабин.
Но омут так тянет глубоко:
Куда ж ты собрался один?